Cтадион, олени и процедурная
Глава 9
Ещё месяц назад Лиза думала, что переезд к родителям будет похож на начало сладкого, «девчачьего» фильма: в большой грузовик загрузят её вещи, родители встретят её на крыльце детского дома, а потом покажут новую комнату в квартире, где они живут. И где она будет жить вместе с ними.
В реальности всё вышло совсем по-другому. Уже три раза Лиза ночевала в доме своей будущей семьи. Уже стояла в ванной её зубная щётка, уже висело на полотенцесушителе её полотенце, а в спальне — это была не «детская», а просто хорошая комната с кроватью, столом, шкафом и эркером вместо балкона, — лежали постельное бельё, её пижама и новые вещи, которые покупали для Лизы родители. Одной ногой девушка будто уже будто стояла на пороге квартиры мамы и папы, но другой — ещё оставалась в детском доме. И спать ей было тяжело и там, и там.
Поэтому, когда переезд наконец случился и в машину загрузили чемодан и сумку, Лиза… ничего не почувствовала. Щипала себя украдкой на заднем сиденье, и на кухне за столом, и перед сном: ну, почувствуй что-нибудь! Почувствуй то, чего ты так давно ждала! И только расстраивалась и злилась.
Лиза ворочалась в кровати под тёплым тяжёлым одеялом — очень тяжёлым, как большая собака (его посоветовала психолог из фонда «для нормализации сна»), — никак не могла уснуть и вздыхала. Наташа, мама, слышала, как девочка ходит по ночам в туалет и на кухню за водой, и сперва не вставала, чтобы не смущать и не пугать её, но потом — на какое-то там по счёту их семейное утро, в выходной, — позвала Лизу пошептаться. Они стояли в эркере Лизиной спальни, за шёлковыми тёмно-синими шторами падал снег, и горели огни ёлок и гирлянд в окнах дома напротив.
— Ты любишь бегать? — вдруг спросила Наташа и положила руку на Лизино плечо. Лиза такого вопроса не ожидала и сделала шаг назад, чтобы глянуть на маму. Та поняла её движение как испуг и попыталась скорее объясниться: — Я понимаю, погода кажется не самой подходящей, но… тут есть рядом стадион, у меня много спортивной одежды для бега — флисок, штанов, шапок, этих штук на руку, чтобы крепить телефон… Бег мне очень помогает прогрузить переживания. И ещё! Это отличный способ справиться с бессонницей.
Лиза смотрела на маму с любопытством. Она не ожидала такого предложения.
— На физре я не очень люблю бегать… Толкаться в спортзале друг за другом неприятно. И грудь мешает.
— Для этого, — мама засмеялась, — есть специальные топики. Спортивные бра созданы для нас с тобой.
Лиза закивала: у Наташи тоже была большая грудь.
— Давай завтра попробуем побегать? Медленно, под хорошую музыку, километр-другой. Если тебе понравится — будет просто прекрасно. Бег, как овсянка — полезен и вызывает зависимость.
Наташа снова приобняла девушку и, достав телефон, показала фото и видео с забегов и тренировок. Оказалось, она участвовала в полумарафонах, состояла в беговом клубе и хорошо разбиралась в этом. У Лизы внутри что-то чуть сжалось от страха, но рядом с Наташей, в этом эркере со снегом, ей было тепло. Да и за окном оказалось всего минус два.
— В такую погоду бегать неплохо: холодно, но как только твоё тело согревается, ты превращаешься в супергероя.
В реальности всё вышло совсем по-другому. Уже три раза Лиза ночевала в доме своей будущей семьи. Уже стояла в ванной её зубная щётка, уже висело на полотенцесушителе её полотенце, а в спальне — это была не «детская», а просто хорошая комната с кроватью, столом, шкафом и эркером вместо балкона, — лежали постельное бельё, её пижама и новые вещи, которые покупали для Лизы родители. Одной ногой девушка будто уже будто стояла на пороге квартиры мамы и папы, но другой — ещё оставалась в детском доме. И спать ей было тяжело и там, и там.
Поэтому, когда переезд наконец случился и в машину загрузили чемодан и сумку, Лиза… ничего не почувствовала. Щипала себя украдкой на заднем сиденье, и на кухне за столом, и перед сном: ну, почувствуй что-нибудь! Почувствуй то, чего ты так давно ждала! И только расстраивалась и злилась.
Лиза ворочалась в кровати под тёплым тяжёлым одеялом — очень тяжёлым, как большая собака (его посоветовала психолог из фонда «для нормализации сна»), — никак не могла уснуть и вздыхала. Наташа, мама, слышала, как девочка ходит по ночам в туалет и на кухню за водой, и сперва не вставала, чтобы не смущать и не пугать её, но потом — на какое-то там по счёту их семейное утро, в выходной, — позвала Лизу пошептаться. Они стояли в эркере Лизиной спальни, за шёлковыми тёмно-синими шторами падал снег, и горели огни ёлок и гирлянд в окнах дома напротив.
— Ты любишь бегать? — вдруг спросила Наташа и положила руку на Лизино плечо. Лиза такого вопроса не ожидала и сделала шаг назад, чтобы глянуть на маму. Та поняла её движение как испуг и попыталась скорее объясниться: — Я понимаю, погода кажется не самой подходящей, но… тут есть рядом стадион, у меня много спортивной одежды для бега — флисок, штанов, шапок, этих штук на руку, чтобы крепить телефон… Бег мне очень помогает прогрузить переживания. И ещё! Это отличный способ справиться с бессонницей.
Лиза смотрела на маму с любопытством. Она не ожидала такого предложения.
— На физре я не очень люблю бегать… Толкаться в спортзале друг за другом неприятно. И грудь мешает.
— Для этого, — мама засмеялась, — есть специальные топики. Спортивные бра созданы для нас с тобой.
Лиза закивала: у Наташи тоже была большая грудь.
— Давай завтра попробуем побегать? Медленно, под хорошую музыку, километр-другой. Если тебе понравится — будет просто прекрасно. Бег, как овсянка — полезен и вызывает зависимость.
Наташа снова приобняла девушку и, достав телефон, показала фото и видео с забегов и тренировок. Оказалось, она участвовала в полумарафонах, состояла в беговом клубе и хорошо разбиралась в этом. У Лизы внутри что-то чуть сжалось от страха, но рядом с Наташей, в этом эркере со снегом, ей было тепло. Да и за окном оказалось всего минус два.
— В такую погоду бегать неплохо: холодно, но как только твоё тело согревается, ты превращаешься в супергероя.
«Очень важно — начать. А потом ещё неделю начинать и начинать, снова и снова, пока не привыкнешь.»
Лиза едва ли чувствовала себя супергероем. Хотя мысль, что её сны сбываются всё чаще, дарила какое-то солнечное, радостное ощущение. Иногда Лиза думала, что наступит день, когда она сможет предотвратить цунами или теракт, потому что увидит его во сне и всех предупредит.
На следующее утро они с Наташей провели ревизию спортивных вещей, а вечером решили заехать в магазин — купить топик для бега и кроссовки.
Вечером, обуваясь в прихожей перед выходом, девушка долго возилась со шнурками, потому что ей было страшно идти в темноту, в снег и чуть ли не впервые в жизни бежать больше, чем пять кругов по спортзалу. Наташа уже затянула свои кроссовки и застёгивала ветровку поверх толстовки.
— Послушай. Я хочу, чтобы ты понимала, зачем это делаешь. Бег — это не наказание, не пытка и не способ приструнить своё тело. Это радость движения, дыхания, это забота о себе. Спать ночью и вставать с утра — здорово и здорово. И у тебя получится наладить контакт с собой — я тебе помогу.
Лиза покраснела. Ей было очень приятно слышать, что кто-то хочет ей помочь, что она не одна начинает что-то новое и страшное:
— Спасибо.
Морозный новогодний воздух окутал лица Наташи и Лизы, стоило им вышагнуть из подъезда. Прямо во дворе, у детской площадки, они сделали десять приседаний, несколько наклонов, скручиваний и прыжков, и быстрым шагом направились к стадиону — он находился прямо за соседним домом.
— Представь… что ты олень из повозки Деда Мороза. Везёшь ценный груз и совсем не собираешься уставать! — засмеялась Наташа и дала Лизе наушники. Музыка для бега у них была общей.
Но бегать оказалось совсем непросто, даже возомнив себя оленем. Из носа и глаз текло, холодный воздух врезался иглами в лоб, в левом боку кололо. Лизу хватило на три трека и шесть кругов. Но когда они, мокрые от снега, пота и соплей, но смеющиеся над «выполненной миссией оленей», вошли домой, папа Артём встретил их с ёлкой.
Дерево — почти под потолок — было затянуто в сетку и стояло в коридоре. Сам папа сиял, как ёлочный шар, и ждал, что его похвалят. Поэтому звонкий вопрос Наташи «А чего… так рано?» — сбил его с толку.
— Так хочется праздника же. Вам нет? — спросил Артём. Лизе хотелось и праздника, и в душ, и спать.
Быстро и, как и обещала Наташа, очень легко она провалилась в густую темноту. Проснулась до будильника сама и рано, а когда опять закрыла глаза — увидела тот самый сон об инъекции и ошибке. Теперь она разглядела коридор с креслом-каталкой и окно, в котором виднелись кривая тонкая берёзка, храм с красными наличниками окон и стройка — что-то серебристое.
Видимо, Лиза заплакала и закричала что-то, потому что её разбудил Артём и дал воды.
— Тебе приснился кошмар. Мама заставила тебя снова бегать во сне? — пошутил он.
— Не-е-ет… Это мой старый страшный сон.
Лиза выпила воды и пошла в ванную, а за завтраком решилась рассказать родителям о том, что иногда её сны сбываются. Шприцем, думала девушка, Наташу-врача не напугать, а насчёт видения с катком и беременностью она решила пока не упоминать. Но Наташа от рассказа об инъекции всё же напряглась. Стала кусать губы и смотреть в телефон, а потом вдруг показала дочери фотографию: окно с храмом с витыми куполами и красными наличниками, кривую берёзку с голыми веточками и стройку бизнес-центра, наполовину покрытого серебристо-зеркальным пластиком. Лиза долго смотрела на фото.
— Это вид из моего кабинета, — объяснила Наташа и забрала телефон. — Каталка в коридоре есть почти в каждой больнице или поликлинике, а вот храмы с берёзами выдают не всем.
Артём сам налил себе чай и вгляделся в лица жены и дочери.
— Да вы обе не просто так встретились, — то ли пошутил, то ли на полном серьёзе заметил он. — Наташа, а что за уколы у вас делают большими шприцами?
— Тысячи каждый день… — задумчиво проговорила Наташа. — Что-то опасное, какие-то редкие лекарства хранятся в шкафу в процедурной. Я приду на работу завтра и смогу посмотреть и прислать тебе фото. Или… поехать сегодня?
Лиза задумалась. Вспомнила, что сон о Нине сбылся не день в день, да и катка из другого сна ещё не было. За окном шёл снег.
— Знаешь, во сне я не видела снега за окном. Это будто бы случилось не сегодня.
Наташа кивнула.
Но весь день после они ненароком возвращались к Лизиным снам. Девушка показала маме парочку сбывшихся видений: она делала пометки в своём дневнике-чате.
— Вот сон о падающей башне, которая оборвала провода и рухнула в море. Он сбылся сразу — наутро в новостях я видела сюжет из Геленджика. А вот — я даже нарисовала — мне снилось платье с необычной тканью, которое мне дали примерить старшие девочки из детдома. Ткань, точь-в-точь с таким рисунком, я увидела через месяц в магазине. Именно ткань, не платье.
— Не захотела что-нибудь из неё сшить? — спросила Наташа.
— Нет… я не умею. А вот — кусок фильма о мальчике, который складывал кубик Рубика. И нас классом вскоре повели в кино на этот фильм!
— Потрясающе, — Наташа смотрела на экран телефона, а там сыпались сотни уведомлений из чатов и приложений. — Как тебя не укачивает от такого количества информации?
Лиза пожала плечами. Ей и самой бывало тяжеловато с телефоном, но она особо не задумывалась об этом.
На следующее утро они с Наташей провели ревизию спортивных вещей, а вечером решили заехать в магазин — купить топик для бега и кроссовки.
Вечером, обуваясь в прихожей перед выходом, девушка долго возилась со шнурками, потому что ей было страшно идти в темноту, в снег и чуть ли не впервые в жизни бежать больше, чем пять кругов по спортзалу. Наташа уже затянула свои кроссовки и застёгивала ветровку поверх толстовки.
— Послушай. Я хочу, чтобы ты понимала, зачем это делаешь. Бег — это не наказание, не пытка и не способ приструнить своё тело. Это радость движения, дыхания, это забота о себе. Спать ночью и вставать с утра — здорово и здорово. И у тебя получится наладить контакт с собой — я тебе помогу.
Лиза покраснела. Ей было очень приятно слышать, что кто-то хочет ей помочь, что она не одна начинает что-то новое и страшное:
— Спасибо.
Морозный новогодний воздух окутал лица Наташи и Лизы, стоило им вышагнуть из подъезда. Прямо во дворе, у детской площадки, они сделали десять приседаний, несколько наклонов, скручиваний и прыжков, и быстрым шагом направились к стадиону — он находился прямо за соседним домом.
— Представь… что ты олень из повозки Деда Мороза. Везёшь ценный груз и совсем не собираешься уставать! — засмеялась Наташа и дала Лизе наушники. Музыка для бега у них была общей.
Но бегать оказалось совсем непросто, даже возомнив себя оленем. Из носа и глаз текло, холодный воздух врезался иглами в лоб, в левом боку кололо. Лизу хватило на три трека и шесть кругов. Но когда они, мокрые от снега, пота и соплей, но смеющиеся над «выполненной миссией оленей», вошли домой, папа Артём встретил их с ёлкой.
Дерево — почти под потолок — было затянуто в сетку и стояло в коридоре. Сам папа сиял, как ёлочный шар, и ждал, что его похвалят. Поэтому звонкий вопрос Наташи «А чего… так рано?» — сбил его с толку.
— Так хочется праздника же. Вам нет? — спросил Артём. Лизе хотелось и праздника, и в душ, и спать.
Быстро и, как и обещала Наташа, очень легко она провалилась в густую темноту. Проснулась до будильника сама и рано, а когда опять закрыла глаза — увидела тот самый сон об инъекции и ошибке. Теперь она разглядела коридор с креслом-каталкой и окно, в котором виднелись кривая тонкая берёзка, храм с красными наличниками окон и стройка — что-то серебристое.
Видимо, Лиза заплакала и закричала что-то, потому что её разбудил Артём и дал воды.
— Тебе приснился кошмар. Мама заставила тебя снова бегать во сне? — пошутил он.
— Не-е-ет… Это мой старый страшный сон.
Лиза выпила воды и пошла в ванную, а за завтраком решилась рассказать родителям о том, что иногда её сны сбываются. Шприцем, думала девушка, Наташу-врача не напугать, а насчёт видения с катком и беременностью она решила пока не упоминать. Но Наташа от рассказа об инъекции всё же напряглась. Стала кусать губы и смотреть в телефон, а потом вдруг показала дочери фотографию: окно с храмом с витыми куполами и красными наличниками, кривую берёзку с голыми веточками и стройку бизнес-центра, наполовину покрытого серебристо-зеркальным пластиком. Лиза долго смотрела на фото.
— Это вид из моего кабинета, — объяснила Наташа и забрала телефон. — Каталка в коридоре есть почти в каждой больнице или поликлинике, а вот храмы с берёзами выдают не всем.
Артём сам налил себе чай и вгляделся в лица жены и дочери.
— Да вы обе не просто так встретились, — то ли пошутил, то ли на полном серьёзе заметил он. — Наташа, а что за уколы у вас делают большими шприцами?
— Тысячи каждый день… — задумчиво проговорила Наташа. — Что-то опасное, какие-то редкие лекарства хранятся в шкафу в процедурной. Я приду на работу завтра и смогу посмотреть и прислать тебе фото. Или… поехать сегодня?
Лиза задумалась. Вспомнила, что сон о Нине сбылся не день в день, да и катка из другого сна ещё не было. За окном шёл снег.
— Знаешь, во сне я не видела снега за окном. Это будто бы случилось не сегодня.
Наташа кивнула.
Но весь день после они ненароком возвращались к Лизиным снам. Девушка показала маме парочку сбывшихся видений: она делала пометки в своём дневнике-чате.
— Вот сон о падающей башне, которая оборвала провода и рухнула в море. Он сбылся сразу — наутро в новостях я видела сюжет из Геленджика. А вот — я даже нарисовала — мне снилось платье с необычной тканью, которое мне дали примерить старшие девочки из детдома. Ткань, точь-в-точь с таким рисунком, я увидела через месяц в магазине. Именно ткань, не платье.
— Не захотела что-нибудь из неё сшить? — спросила Наташа.
— Нет… я не умею. А вот — кусок фильма о мальчике, который складывал кубик Рубика. И нас классом вскоре повели в кино на этот фильм!
— Потрясающе, — Наташа смотрела на экран телефона, а там сыпались сотни уведомлений из чатов и приложений. — Как тебя не укачивает от такого количества информации?
Лиза пожала плечами. Ей и самой бывало тяжеловато с телефоном, но она особо не задумывалась об этом.
На следующий день, когда девушка сидела в школе на уроках, она заглядывала в телефон каждую минуту: ждала сообщения от мамы. Ближе к обеду та прислала фото шкафа с лекарствами из процедурной и какие-то ещё снимки с коробочками лекарств. Лиза посмотрела фото и поняла, что они не помогут: сам препарат во сне она ещё не видела.
«Что-то из этого было?» — написала Наташа. Лиза ответила, что нет. И спросила: «Что же делать?»
«Спать! — написала Наташа и поставила смайлик. А затем добавила: — Я поговорю с санитарками и медсёстрами, попрошу их быть внимательными накануне Нового года, чтобы не ошибиться».
Кажется, Лизе стало спокойнее на душе от этого сообщения мамы. Она спрятала телефон под парту, чтобы не раздражать учительницу, и вздохнула. И правда, надо поменьше в нём сидеть… Теперь у неё есть место поуютнее — свой дом. Кстати, до Нового года оставалось две недели. Что она подарит родителям?
Эта простая и новая мысль была очень тёплой. И в субботу, после уроков, она с одноклассницами пошла в торговый центр. «Может быть, купить им книги… Они вроде много читают. Но какие? Я их ещё не так хорошо знаю…», — думала девушка. А потом вспомнила о катке из сна и решила подарить им что-нибудь для катания на коньках. Тем более что в спортивный магазин она уже ходила с Наташей и поняла, какие той нравятся цвета и бренды.
Прохаживаясь между рядами с перчатками и носками, Лиза не сразу услышала телефон. Но звонила Наташа, причём настойчиво — три раза подряд.
— Алло… Я скоро буду дома, зашла в магазин с подружками, — девушка почувствовала себя виноватой, что не предупредила маму.
— Лиза… послушай! Я сегодня на работе, и тут случилось… Твой сон, укол… в общем… Я остановила медсестру, когда та набирала препарат для девочки-инвалида. Не тот!
У Лизы всё похолодело внутри. Наташа продолжила:
— Ты говорила про снег во сне. Начался снегопад, и я почему-то решила пойти проверить процедурную. А там девочка наша, Рита, набирала укол. Я смотрю — коробка какая-то незнакомая. Стала расспрашивать, а она как охнет: поняла, что набрала не то. «Машинально», — сказала. Но мы с ней разобрались. Лиза!
Лиза молчала: в ТЦ не было окон, и она не видела снегопада.
— Ты спасла чью-то жизнь, Лиза! Малышки, которой колят лекарства, чтобы она начала ходить. Лиза?
— Мамочка… Это не я, это мы спасли, — прошептала девушка.
Наташа тоже пыталась отдышаться у себя в кабинете: сердце выпрыгивало из груди, руки дрожали. Перед глазами стояла картина случившегося. Остановив медсестру, она заглянула в отсек с кушеткой, где делали уколы. Рядом с окном стояло кресло-каталка — маленькое, детское, а на кушетке лежала девочка лет пяти, в свитере с оленями — чуть ей великоватом.
Наташа выглянула в коридор и увидела возле процедурной женщину и мальчика. Мама обнимала парня — он сидел в одной футболке и держал в руках детский, девчачий рюкзачок. Это был Ваня.
«Что-то из этого было?» — написала Наташа. Лиза ответила, что нет. И спросила: «Что же делать?»
«Спать! — написала Наташа и поставила смайлик. А затем добавила: — Я поговорю с санитарками и медсёстрами, попрошу их быть внимательными накануне Нового года, чтобы не ошибиться».
Кажется, Лизе стало спокойнее на душе от этого сообщения мамы. Она спрятала телефон под парту, чтобы не раздражать учительницу, и вздохнула. И правда, надо поменьше в нём сидеть… Теперь у неё есть место поуютнее — свой дом. Кстати, до Нового года оставалось две недели. Что она подарит родителям?
Эта простая и новая мысль была очень тёплой. И в субботу, после уроков, она с одноклассницами пошла в торговый центр. «Может быть, купить им книги… Они вроде много читают. Но какие? Я их ещё не так хорошо знаю…», — думала девушка. А потом вспомнила о катке из сна и решила подарить им что-нибудь для катания на коньках. Тем более что в спортивный магазин она уже ходила с Наташей и поняла, какие той нравятся цвета и бренды.
Прохаживаясь между рядами с перчатками и носками, Лиза не сразу услышала телефон. Но звонила Наташа, причём настойчиво — три раза подряд.
— Алло… Я скоро буду дома, зашла в магазин с подружками, — девушка почувствовала себя виноватой, что не предупредила маму.
— Лиза… послушай! Я сегодня на работе, и тут случилось… Твой сон, укол… в общем… Я остановила медсестру, когда та набирала препарат для девочки-инвалида. Не тот!
У Лизы всё похолодело внутри. Наташа продолжила:
— Ты говорила про снег во сне. Начался снегопад, и я почему-то решила пойти проверить процедурную. А там девочка наша, Рита, набирала укол. Я смотрю — коробка какая-то незнакомая. Стала расспрашивать, а она как охнет: поняла, что набрала не то. «Машинально», — сказала. Но мы с ней разобрались. Лиза!
Лиза молчала: в ТЦ не было окон, и она не видела снегопада.
— Ты спасла чью-то жизнь, Лиза! Малышки, которой колят лекарства, чтобы она начала ходить. Лиза?
— Мамочка… Это не я, это мы спасли, — прошептала девушка.
Наташа тоже пыталась отдышаться у себя в кабинете: сердце выпрыгивало из груди, руки дрожали. Перед глазами стояла картина случившегося. Остановив медсестру, она заглянула в отсек с кушеткой, где делали уколы. Рядом с окном стояло кресло-каталка — маленькое, детское, а на кушетке лежала девочка лет пяти, в свитере с оленями — чуть ей великоватом.
Наташа выглянула в коридор и увидела возле процедурной женщину и мальчика. Мама обнимала парня — он сидел в одной футболке и держал в руках детский, девчачий рюкзачок. Это был Ваня.