Качели
Глава 4
Никто не мог поверить в такое совпадение: за день до дня рождения с Ваней приехала знакомиться семья. Его будущая семья.
Ваня понял это сразу, как только воспитатель показала фото: мама, папа и девочка лет трёх у них на руках. Все улыбались, мамины каштановые волосы пушились, папа был почти лысый и усатый, а девочка носила очки. Такая малышка в очках…
В гостиной Ваню ждали психолог из фонда и ожившее фото. Папа встал пожать Ване руку, а у того ладошка оказалась мокрая… Но не от пота: он бегал в туалет, от страха и волнения ему с утра всё время хотелось в туалет. Ваня вытер ладонь о брюки и протянул её папе.
— Ну, привет.
Разговор был похож на долгую партию в бадминтон: мальчик и гости перебрасывались репликами быстро, без пауз и пугающей тишины. Булочки и зефир на столе остались нетронутыми — у Вани не было времени думать о еде, надо было рассмотреть будущих родителей получше.
— Ты любишь природу? На дачу… или на море ездить? — спросила Инна, мама.
— Очень люблю море. Был один раз — в прошлом году, в Адлере. На даче не был, но думаю, что тоже люблю.
Инна засмеялась, Кирилл, папа, закивал:
— У нас есть дочка — Аглая. — Ваня уже знал о ней по фото. — Мы стараемся проводить с ней больше времени на природе. Ей пять.
— А почему она не приехала? — спросил мальчик и тут же покосился на воспитателя: вдруг зря спросил?
Инна и Кирилл переглянулись, и Инна ответила:
— Аглая очень хотела с тобой познакомиться и приехать. Но не смогла: она проходит лечение, поэтому осталась дома. Зато передала тебе вот это.
Из сумки мама достала сложенный листок — самодельную открытку. На лицевой стороне был нарисован колобок с блёстками и улыбкой на всё лицо, а сверху довольно округлым и аккуратным почерком написано «Привет!»
Ваня раскрыл открытку: по листу скакали слова, зайчики, облака, светило солнце, и ещё один колобок в нижнем правом углу весело подмигивал мальчику. «Приезжай!», «Скорее!», «Будем играть!», «Аглая». Руки у Вани задрожали. Психолог фонда, поймав паузу, попросила родителей рассказать о девочке. После Ваня пытался вспомнить, что они говорили, но он почти ничего не услышал. Эта открытка… Он хотел показать её Ирине Семёновне, Виктору Дмитриевичу, спрятать её под подушку и хранить всегда. Он не отрывал от неё взгляда.
— Ваня, как ты себя чувствуешь? Не устал? — спросила психолог. Ваня не устал, но попросился в туалет, пообещав вернуться быстро. Он попросил его дождаться, не уходить. Взрослые убедительно закивали, и тогда мальчик помчался к двери.
Он быстро забежал в свою комнату и стал рыться в вещах. Чего бы такого передать Аглае? Для девочек у него ничего не было… Нашлась только новенькая, нетронутая упаковка фломастеров с супергероями, шесть штук. Ваня взял её с собой и, вернувшись в гостиную, сунул её папе Кириллу.
— Передайте Аглае. Пусть нарисует ещё что-нибудь, у неё так хорошо получается.
Ваня понял это сразу, как только воспитатель показала фото: мама, папа и девочка лет трёх у них на руках. Все улыбались, мамины каштановые волосы пушились, папа был почти лысый и усатый, а девочка носила очки. Такая малышка в очках…
В гостиной Ваню ждали психолог из фонда и ожившее фото. Папа встал пожать Ване руку, а у того ладошка оказалась мокрая… Но не от пота: он бегал в туалет, от страха и волнения ему с утра всё время хотелось в туалет. Ваня вытер ладонь о брюки и протянул её папе.
— Ну, привет.
Разговор был похож на долгую партию в бадминтон: мальчик и гости перебрасывались репликами быстро, без пауз и пугающей тишины. Булочки и зефир на столе остались нетронутыми — у Вани не было времени думать о еде, надо было рассмотреть будущих родителей получше.
— Ты любишь природу? На дачу… или на море ездить? — спросила Инна, мама.
— Очень люблю море. Был один раз — в прошлом году, в Адлере. На даче не был, но думаю, что тоже люблю.
Инна засмеялась, Кирилл, папа, закивал:
— У нас есть дочка — Аглая. — Ваня уже знал о ней по фото. — Мы стараемся проводить с ней больше времени на природе. Ей пять.
— А почему она не приехала? — спросил мальчик и тут же покосился на воспитателя: вдруг зря спросил?
Инна и Кирилл переглянулись, и Инна ответила:
— Аглая очень хотела с тобой познакомиться и приехать. Но не смогла: она проходит лечение, поэтому осталась дома. Зато передала тебе вот это.
Из сумки мама достала сложенный листок — самодельную открытку. На лицевой стороне был нарисован колобок с блёстками и улыбкой на всё лицо, а сверху довольно округлым и аккуратным почерком написано «Привет!»
Ваня раскрыл открытку: по листу скакали слова, зайчики, облака, светило солнце, и ещё один колобок в нижнем правом углу весело подмигивал мальчику. «Приезжай!», «Скорее!», «Будем играть!», «Аглая». Руки у Вани задрожали. Психолог фонда, поймав паузу, попросила родителей рассказать о девочке. После Ваня пытался вспомнить, что они говорили, но он почти ничего не услышал. Эта открытка… Он хотел показать её Ирине Семёновне, Виктору Дмитриевичу, спрятать её под подушку и хранить всегда. Он не отрывал от неё взгляда.
— Ваня, как ты себя чувствуешь? Не устал? — спросила психолог. Ваня не устал, но попросился в туалет, пообещав вернуться быстро. Он попросил его дождаться, не уходить. Взрослые убедительно закивали, и тогда мальчик помчался к двери.
Он быстро забежал в свою комнату и стал рыться в вещах. Чего бы такого передать Аглае? Для девочек у него ничего не было… Нашлась только новенькая, нетронутая упаковка фломастеров с супергероями, шесть штук. Ваня взял её с собой и, вернувшись в гостиную, сунул её папе Кириллу.
— Передайте Аглае. Пусть нарисует ещё что-нибудь, у неё так хорошо получается.
«Очень важно — начать. А потом ещё неделю начинать и начинать, снова и снова, пока не привыкнешь.»
Кирилл и Инна приезжали к Ване ещё раз, буквально на следующий день, а на ноябрьские праздники забрали к себе — «в гости». Не в квартиру, а в загородный дом, расположенный у небольшого озера, с баней и беседкой. Такие Ваня раньше видел только в кино.
Ехали четыре часа, Ваня даже уснул, как только они свернули с трассы и ему разрешили выбраться из детского кресла. Машина переваливалась с боку на бок по ухабистой просёлочной дороге, мальчику снились верблюды и караваны.
В доме оказалось очень тепло. За окном шёл дождь, срываясь на снег, пахло пирогами, что-то пел и мычал телевизор. Пока Ваня возился в прихожей с ботинками — весь дом был деревянный и какой-то лаковый, его совсем не хотелось пачкать, — телевизор стих и зазвенел голос девочки. Это была Аглая.
Она сидела в инвалидной коляске — крошечной, с плоскими и чуть склонившимися друг к другу колёсами, и улыбалась. Только тогда Ваня заметил, что у вешалки с одеждой стояла ещё одна коляска, чуть помассивней, а вдоль лестницы снаружи тянулся пандус. И кое-что понял.
Аглая протянула к нему руки и сказала, что «давно ждала» и «он наконец приехал». Ваня почувствовал, что девочку надо скорее обнять. И обнял. Малышка была худенькой, мягкой и вкусно пахла — так же пахла мама Инна и взрослые красивые женщины. Ваня разомкнул руки и тут же познакомился с котом Борей. Тот сидел за коляской Аглаи и разглядывал пришельца. Мама Инна позвала мыть руки, а потом на экскурсию по дому.
Для Вани приготовили отдельную комнату на втором этаже. Там были игрушки — не слишком много, но висел турник. Большущее окно выходило в сад. В саду стояли качели.
Сбежав по лестнице, лаковой и скользкой, опасной для носков, Ваня почти врезался в маму Инну. Она засмеялась, поймав его руками и обняв, и тут… Ваню будто паралич хватил, челюсть свело — он не мог пошевелиться. Удивительно. Но мама этого, кажется, не заметила и повела его на кухню.
После обеда Ваня вызвался мыть посуду, но в доме была посудомойка.
— Инициативным полагается идти на качели и катать Аглаю, — скомандовал папа Кирилл. — Сейчас расскажу о технике безопасности.
Аглая сама ловко спустилась во двор по зигзагообразной дорожке, подъехала к качелям и замахала Ване рукой. Тот отстал: снова долго возился в прихожей с ботинками. Мальчик помог ей пересесть на сиденье, откатил коляску и застегнул ремешок на талии. Аглая качнула корпусом вперёд, потом чуть назад. Ваня взялся за прутья качелей и начал раскачивать сестру всё выше и выше. Аглая визжала от радости, крутила головой, поглядывая то на брата, то в окно на маму и папу, и даже чуть болтала ногами.
— Ещё-о-о! Ещё-о-о! — кричала она, и Ваня толкал качели сильнее и сильнее. — У нас в школе есть качели, на которых можно прямо на коляске кататься, — сообщила Аглая. — Они большие и низкие, но это не так весело.
Ваня представил их себе и согласился, что обычные качели намного веселее.
— А что у тебя за школа? Тебе же… пять?
— Это школа до школы, — Аглая засмеялась. — Для таких, как я. Там все на колясках, но умеют читать, рисовать и хотят научиться ходить. Нам делают массажи, мы плаваем в бассейне и даже танцуем. Я хорошо танцую!
Ваня вдруг кое-что вспомнил, и его снова чуть заморозило — как в гостиной, когда его обняла мама. Он вспомнил, что у него была сестрёнка. Когда ему было три или четыре, он ещё жил в семье, и у него родилась «мелкая». От этой мысли руки у него сами собой стали ватными, и он отпустил качели. Аглая глянула на него и сникла.
— Это не заразно, — прошептала она.
Ваня виновато закивал и сказал, что он из-за другого задумался.
— Кое-что вспомнил. Домашку надо делать, задали много на каникулы.
Врать Ване не хотелось, но говорить с сестрой в день знакомства о его прошлой семье было тяжело. Поэтому он снял Аглаю с качелей, а она спросила, не хочет ли и он покататься. Ваня не хотел: боялся высоты (и это была правда).
— Мы с тобой подружимся. Ты будешь катать, а я — кататься! — засмеялась девочка, включила первую космическую и оказалась у двери быстрее, чем брат.
Ехали четыре часа, Ваня даже уснул, как только они свернули с трассы и ему разрешили выбраться из детского кресла. Машина переваливалась с боку на бок по ухабистой просёлочной дороге, мальчику снились верблюды и караваны.
В доме оказалось очень тепло. За окном шёл дождь, срываясь на снег, пахло пирогами, что-то пел и мычал телевизор. Пока Ваня возился в прихожей с ботинками — весь дом был деревянный и какой-то лаковый, его совсем не хотелось пачкать, — телевизор стих и зазвенел голос девочки. Это была Аглая.
Она сидела в инвалидной коляске — крошечной, с плоскими и чуть склонившимися друг к другу колёсами, и улыбалась. Только тогда Ваня заметил, что у вешалки с одеждой стояла ещё одна коляска, чуть помассивней, а вдоль лестницы снаружи тянулся пандус. И кое-что понял.
Аглая протянула к нему руки и сказала, что «давно ждала» и «он наконец приехал». Ваня почувствовал, что девочку надо скорее обнять. И обнял. Малышка была худенькой, мягкой и вкусно пахла — так же пахла мама Инна и взрослые красивые женщины. Ваня разомкнул руки и тут же познакомился с котом Борей. Тот сидел за коляской Аглаи и разглядывал пришельца. Мама Инна позвала мыть руки, а потом на экскурсию по дому.
Для Вани приготовили отдельную комнату на втором этаже. Там были игрушки — не слишком много, но висел турник. Большущее окно выходило в сад. В саду стояли качели.
Сбежав по лестнице, лаковой и скользкой, опасной для носков, Ваня почти врезался в маму Инну. Она засмеялась, поймав его руками и обняв, и тут… Ваню будто паралич хватил, челюсть свело — он не мог пошевелиться. Удивительно. Но мама этого, кажется, не заметила и повела его на кухню.
После обеда Ваня вызвался мыть посуду, но в доме была посудомойка.
— Инициативным полагается идти на качели и катать Аглаю, — скомандовал папа Кирилл. — Сейчас расскажу о технике безопасности.
Аглая сама ловко спустилась во двор по зигзагообразной дорожке, подъехала к качелям и замахала Ване рукой. Тот отстал: снова долго возился в прихожей с ботинками. Мальчик помог ей пересесть на сиденье, откатил коляску и застегнул ремешок на талии. Аглая качнула корпусом вперёд, потом чуть назад. Ваня взялся за прутья качелей и начал раскачивать сестру всё выше и выше. Аглая визжала от радости, крутила головой, поглядывая то на брата, то в окно на маму и папу, и даже чуть болтала ногами.
— Ещё-о-о! Ещё-о-о! — кричала она, и Ваня толкал качели сильнее и сильнее. — У нас в школе есть качели, на которых можно прямо на коляске кататься, — сообщила Аглая. — Они большие и низкие, но это не так весело.
Ваня представил их себе и согласился, что обычные качели намного веселее.
— А что у тебя за школа? Тебе же… пять?
— Это школа до школы, — Аглая засмеялась. — Для таких, как я. Там все на колясках, но умеют читать, рисовать и хотят научиться ходить. Нам делают массажи, мы плаваем в бассейне и даже танцуем. Я хорошо танцую!
Ваня вдруг кое-что вспомнил, и его снова чуть заморозило — как в гостиной, когда его обняла мама. Он вспомнил, что у него была сестрёнка. Когда ему было три или четыре, он ещё жил в семье, и у него родилась «мелкая». От этой мысли руки у него сами собой стали ватными, и он отпустил качели. Аглая глянула на него и сникла.
— Это не заразно, — прошептала она.
Ваня виновато закивал и сказал, что он из-за другого задумался.
— Кое-что вспомнил. Домашку надо делать, задали много на каникулы.
Врать Ване не хотелось, но говорить с сестрой в день знакомства о его прошлой семье было тяжело. Поэтому он снял Аглаю с качелей, а она спросила, не хочет ли и он покататься. Ваня не хотел: боялся высоты (и это была правда).
— Мы с тобой подружимся. Ты будешь катать, а я — кататься! — засмеялась девочка, включила первую космическую и оказалась у двери быстрее, чем брат.
В доме от тёплого взгляда мамы Ване снова стало не по себе, и он пошёл читать наверх. Папа Кирилл кивнул и спросил, всё ли хорошо, а Ваня твёрдо улыбнулся и пообещал прийти через полчаса смотреть со всеми мультики.
Забравшись под одеяло, мальчик наконец расслабился. Ему очень-очень, буквально физически хотелось что-нибудь загадать. Ведь его прошлое желание… почти сбылось! Повар не уволилась, Ксюша, девочка из детского дома, действительно отделалась сотрясением мозга. Но желаний не было, только странное чувство. Ваня открыл телефон и хотел написать другу Кольке, тоже из детдома. Но подумал, что Колька лишь грубо ответит ему на любое сообщение: он провожал Ваню с родителями со слезами на глазах.
Тут дверь скрипнула, однако шагов Ваня не услышал. Зато через секунду кто-то запрыгнул на кровать и громко замурчал — это был Борис. Он прижался боком к Ване и загудел, будто электрический чайник. Ваня даже засмеялся. Полежав в темноте под одеялом с котом у бока, он подумал о качелях и сестре. И решил загадать желание для неё. Но сперва следовало разобраться, что загадывать.
Время с семьёй летело очень быстро. Ваня пытался хвататься за каждую минуту, но они выскальзывали из рук, как кот Борис. Тот, кстати, оказался очень своенравным: приходил ластиться и мурчать, только когда сам хотел и к кому хотел, и насильно прижать к себе не позволял.
Второй вечер в доме прошёл без качелей — за окном лил дождь. Все вместе решили играть в настольную игру с гномами и сокровищем. Игра оказалась не такой простой, как Ваня сперва подумал: надо было хитрить, делать вид, что ты вместе со всеми строишь траншею к золоту (хотя специально уводишь её в другую сторону), объединяться с союзниками и врагами, и вообще… Ему было очень тяжело играть и смотреть на Инну и Кирилла. И Ваня не мог понять, почему: ведь он так сильно этого хотел, так ждал, а теперь будто в рот воды набрал и бил током, когда к нему прикасались. Нормально общаться ему удавалось только с Аглаей.
Перед сном мальчик начал переживать об этом: он крутился в постели и думал, что держался с родителями слишком сухо, грубо, молчаливо. Ему не хватило смелости спросить кого-нибудь о диагнозе Аглаи, он даже какао вместо чая попросить не смог!
Ваня ткнулся в подушку и затих. Надо было что-то сделать… срочно.
Перед этими каникулами Ирина Семёновна задержала его, чтобы поговорить. Она знала, что Ваню заберёт в гости семья, что он впервые за долгие годы будет дома и что он встретит младшую сестрёнку, которую загадывал, хотя на тот момент ещё не видел.
— Как себя вести правильно? В гостях? И с девочками младшими? — спросил мальчик учительницу.
Ирина Семёновна взвесила его вопрос (кивнула, осмотрела парты в классе и постучала ногтями по краю стола — так она обычно думала). Вопрос был важный.
— Я посоветовала бы тебе быть собой. Ваней, который умеет загадывать желания и верит, что они сбудутся. С девочками, с мамами надо быть внимательным, аккуратным не обижаться на них. И не обижать. А мужчин лучше не бояться: старших — слушаться, младших — учить и защищать. Мне кажется, Ваня… — она посмотрела в глаза мальчику так внимательно, как не смотрела за классом во время годовой контрольной. — Мне кажется, Ваня, ты это в глубине души знаешь. Позволь себе быть собой и разреши хорошему случиться.
И вот теперь Ваня лежал в красивом доме, в тишине деревни. Рядом находилась спальня мамы Инны и папы Кирилла, внизу — гостиная и комната Аглаи. А он не мог уснуть. Взяв телефон в руки, мальчик очень сильно захотел, чтобы сейчас Ирина Семёновна оказалась онлайн во «ВКонтакте» и ответила ему. Он открыл приложение, и — о чудо! Учительница не спала.
Написав ей что-то эмоциональное, но не совсем внятное, Ваня понял: он хотел бы, чтобы его просто обняли…
В чате Ирина Семёновна что-то печатала, но тут дверь в комнату скрипнула, и на пороге показалась мама Инна.
— Ты… не спишь, да? — громким шёпотом спросила она.
Ваня, подсвеченный экраном телефона, закивал.
— Мешает что-то? Холодно?
Ваня не мог ответить. Он… не знал. Но вдруг встал с кровати и прижался к маме — так сильно, как только мог. Инна вздохнула и тоже очень крепко обняла его. И, покачавшись чуть из стороны в сторону, вдруг запела колыбельную из мультика об Умке.
— Спят твои соседи, белые медведи… — пела Инна и гладила Ваню по голове. А он забрался назад под одеяло и свернулся клубочком. Голос, руки, темнота и тяжёлое тёплое покрывало окутывали Ваню, и даже огоньки всплывающих сообщений от Ирины Семёновны попадали в такт песне. Ваня наконец почувствовал, что расслабился, и заснул.
Возвращаться в детский дом было тяжело. Очень тяжело.
Ваня даже сумку с вещами разобрать не мог — так ему было грустно и хотелось обратно к семье. Подаренный дрон, который папа и мама вручили ему в честь прошедшего дня рождения, остался у родителей — в детдоме его могли украсть. Эх, эта штука на пульте управления была крутой: могла снимать сверху видео, жужжала и летала, как вертолёт. Наверняка понравилась бы всем, и Олег со Стасом её точно отобрали бы или сломали.
А на следующий вечер, скорее даже уже ночью, мальчик наконец решился позвонить маме Инне — услышать её голос. Аглая кричала в трубку, что соскучилась, папа Кирилл тоже передал привет. Ваня рассказал, как у него дела, как в школе, как Ирина Семёновна обрадовалась банке клюквенного варенья, которую мама Инна передала ей через Ваню. А потом — неясно, что толкнуло мальчика — он вдруг шёпотом спросил, одна ли мама в комнате и не слышит ли их ещё кто-то. Мама заговорщицки пообещала закрыться на кухне и остаться одной.
— Я хочу рассказать тебе секрет, — зашептал Ваня. — Я умею загадывать желания. — Инна шёпотом промычала в ответ что-то типа «замечательно» и «очень важно». — Нет… не просто желания. Я загадываю их так, что они сбываются. Как тебе объяснить… Всё случается так, как я хочу!
— Так вот почему папа согласился тебе дрон подарить. А я-то думаю!.. — Мама Инна засмеялась, а потом замолчала.
Ваня продолжил:
— Я не хвастаюсь. Решил рассказать тебе, потому что хочу загадать желание для Аглаи. Но надо всё точно думать: важно представить, что должно произойти. Как… план. Нужно придумать план!
— Ты хочешь загадать, чтобы Аглая… выздоровела? — растерянно (или растроганно) спросила мама.
— Ага.
— Милый, давай... Давай я тебе завтра всё расскажу. Или, может быть, мы с Аглаей как раз поедем на днях в город на одну процедуру и после заберём тебя в кафе. Что думаешь?
Ваня был согласен! И в четверг Инна забрала его из школы. На заднем сиденье, в специальном кресле, уже сидела немного сонная Аглая. Они ехали после массажа и анализов. Ване казалось странным, что мама вот так при девочке будет рассказывать о её болезни, но Аглая даже начала перебивать маму и сама объяснять, как и что с ней происходит. Какие там гены, мускулы и сосуды «сломались» — прямо как в кукольном театре. Они как раз подъехали к кафе, когда рассказ о болезни был завершён.
В кафе ребят ждали большая игровая и кукольный спектакль — по вечерам там шли настоящие представления. Аглая очень любила сказку о Спящей красавице, и её-то как раз и готовили артисты и администраторы, собирая декорации.
Во время спектакля Ваня сидел в темноте, потягивая молочный коктейль, и видел, как горят глаза у сестры и как мама внимательно следит за дочкой и за ним. Когда свет в зале включили и аплодисменты взлетели стаей голубей, Ваня решил вместе со всеми встать и похлопать артистам. Следом за ним с кресла вдруг рванулась Аглая. Будто в замедленной съёмке Ваня видел, как она постояла на ногах пару секунд, а после тяжело упала вперёд, на руки.
Вокруг все перепугались, очки девочки улетели под соседний стол. Ваня замер, не зная, что делать. Потом наконец сообразил, что надо помочь, поднять сестру, найти очки, как-то собраться. А Аглая уже подгибала под себя ручки и пыталась встать на четвереньки, смущённо улыбаясь, и не плакала. Она посмотрела на мальчика и вдруг сказала:
— Когда-нибудь я буду ходить. Буду.
Ваня уже усаживал её в кресло. Он понял, какое именно желание загадает.
Забравшись под одеяло, мальчик наконец расслабился. Ему очень-очень, буквально физически хотелось что-нибудь загадать. Ведь его прошлое желание… почти сбылось! Повар не уволилась, Ксюша, девочка из детского дома, действительно отделалась сотрясением мозга. Но желаний не было, только странное чувство. Ваня открыл телефон и хотел написать другу Кольке, тоже из детдома. Но подумал, что Колька лишь грубо ответит ему на любое сообщение: он провожал Ваню с родителями со слезами на глазах.
Тут дверь скрипнула, однако шагов Ваня не услышал. Зато через секунду кто-то запрыгнул на кровать и громко замурчал — это был Борис. Он прижался боком к Ване и загудел, будто электрический чайник. Ваня даже засмеялся. Полежав в темноте под одеялом с котом у бока, он подумал о качелях и сестре. И решил загадать желание для неё. Но сперва следовало разобраться, что загадывать.
Время с семьёй летело очень быстро. Ваня пытался хвататься за каждую минуту, но они выскальзывали из рук, как кот Борис. Тот, кстати, оказался очень своенравным: приходил ластиться и мурчать, только когда сам хотел и к кому хотел, и насильно прижать к себе не позволял.
Второй вечер в доме прошёл без качелей — за окном лил дождь. Все вместе решили играть в настольную игру с гномами и сокровищем. Игра оказалась не такой простой, как Ваня сперва подумал: надо было хитрить, делать вид, что ты вместе со всеми строишь траншею к золоту (хотя специально уводишь её в другую сторону), объединяться с союзниками и врагами, и вообще… Ему было очень тяжело играть и смотреть на Инну и Кирилла. И Ваня не мог понять, почему: ведь он так сильно этого хотел, так ждал, а теперь будто в рот воды набрал и бил током, когда к нему прикасались. Нормально общаться ему удавалось только с Аглаей.
Перед сном мальчик начал переживать об этом: он крутился в постели и думал, что держался с родителями слишком сухо, грубо, молчаливо. Ему не хватило смелости спросить кого-нибудь о диагнозе Аглаи, он даже какао вместо чая попросить не смог!
Ваня ткнулся в подушку и затих. Надо было что-то сделать… срочно.
Перед этими каникулами Ирина Семёновна задержала его, чтобы поговорить. Она знала, что Ваню заберёт в гости семья, что он впервые за долгие годы будет дома и что он встретит младшую сестрёнку, которую загадывал, хотя на тот момент ещё не видел.
— Как себя вести правильно? В гостях? И с девочками младшими? — спросил мальчик учительницу.
Ирина Семёновна взвесила его вопрос (кивнула, осмотрела парты в классе и постучала ногтями по краю стола — так она обычно думала). Вопрос был важный.
— Я посоветовала бы тебе быть собой. Ваней, который умеет загадывать желания и верит, что они сбудутся. С девочками, с мамами надо быть внимательным, аккуратным не обижаться на них. И не обижать. А мужчин лучше не бояться: старших — слушаться, младших — учить и защищать. Мне кажется, Ваня… — она посмотрела в глаза мальчику так внимательно, как не смотрела за классом во время годовой контрольной. — Мне кажется, Ваня, ты это в глубине души знаешь. Позволь себе быть собой и разреши хорошему случиться.
И вот теперь Ваня лежал в красивом доме, в тишине деревни. Рядом находилась спальня мамы Инны и папы Кирилла, внизу — гостиная и комната Аглаи. А он не мог уснуть. Взяв телефон в руки, мальчик очень сильно захотел, чтобы сейчас Ирина Семёновна оказалась онлайн во «ВКонтакте» и ответила ему. Он открыл приложение, и — о чудо! Учительница не спала.
Написав ей что-то эмоциональное, но не совсем внятное, Ваня понял: он хотел бы, чтобы его просто обняли…
В чате Ирина Семёновна что-то печатала, но тут дверь в комнату скрипнула, и на пороге показалась мама Инна.
— Ты… не спишь, да? — громким шёпотом спросила она.
Ваня, подсвеченный экраном телефона, закивал.
— Мешает что-то? Холодно?
Ваня не мог ответить. Он… не знал. Но вдруг встал с кровати и прижался к маме — так сильно, как только мог. Инна вздохнула и тоже очень крепко обняла его. И, покачавшись чуть из стороны в сторону, вдруг запела колыбельную из мультика об Умке.
— Спят твои соседи, белые медведи… — пела Инна и гладила Ваню по голове. А он забрался назад под одеяло и свернулся клубочком. Голос, руки, темнота и тяжёлое тёплое покрывало окутывали Ваню, и даже огоньки всплывающих сообщений от Ирины Семёновны попадали в такт песне. Ваня наконец почувствовал, что расслабился, и заснул.
Возвращаться в детский дом было тяжело. Очень тяжело.
Ваня даже сумку с вещами разобрать не мог — так ему было грустно и хотелось обратно к семье. Подаренный дрон, который папа и мама вручили ему в честь прошедшего дня рождения, остался у родителей — в детдоме его могли украсть. Эх, эта штука на пульте управления была крутой: могла снимать сверху видео, жужжала и летала, как вертолёт. Наверняка понравилась бы всем, и Олег со Стасом её точно отобрали бы или сломали.
А на следующий вечер, скорее даже уже ночью, мальчик наконец решился позвонить маме Инне — услышать её голос. Аглая кричала в трубку, что соскучилась, папа Кирилл тоже передал привет. Ваня рассказал, как у него дела, как в школе, как Ирина Семёновна обрадовалась банке клюквенного варенья, которую мама Инна передала ей через Ваню. А потом — неясно, что толкнуло мальчика — он вдруг шёпотом спросил, одна ли мама в комнате и не слышит ли их ещё кто-то. Мама заговорщицки пообещала закрыться на кухне и остаться одной.
— Я хочу рассказать тебе секрет, — зашептал Ваня. — Я умею загадывать желания. — Инна шёпотом промычала в ответ что-то типа «замечательно» и «очень важно». — Нет… не просто желания. Я загадываю их так, что они сбываются. Как тебе объяснить… Всё случается так, как я хочу!
— Так вот почему папа согласился тебе дрон подарить. А я-то думаю!.. — Мама Инна засмеялась, а потом замолчала.
Ваня продолжил:
— Я не хвастаюсь. Решил рассказать тебе, потому что хочу загадать желание для Аглаи. Но надо всё точно думать: важно представить, что должно произойти. Как… план. Нужно придумать план!
— Ты хочешь загадать, чтобы Аглая… выздоровела? — растерянно (или растроганно) спросила мама.
— Ага.
— Милый, давай... Давай я тебе завтра всё расскажу. Или, может быть, мы с Аглаей как раз поедем на днях в город на одну процедуру и после заберём тебя в кафе. Что думаешь?
Ваня был согласен! И в четверг Инна забрала его из школы. На заднем сиденье, в специальном кресле, уже сидела немного сонная Аглая. Они ехали после массажа и анализов. Ване казалось странным, что мама вот так при девочке будет рассказывать о её болезни, но Аглая даже начала перебивать маму и сама объяснять, как и что с ней происходит. Какие там гены, мускулы и сосуды «сломались» — прямо как в кукольном театре. Они как раз подъехали к кафе, когда рассказ о болезни был завершён.
В кафе ребят ждали большая игровая и кукольный спектакль — по вечерам там шли настоящие представления. Аглая очень любила сказку о Спящей красавице, и её-то как раз и готовили артисты и администраторы, собирая декорации.
Во время спектакля Ваня сидел в темноте, потягивая молочный коктейль, и видел, как горят глаза у сестры и как мама внимательно следит за дочкой и за ним. Когда свет в зале включили и аплодисменты взлетели стаей голубей, Ваня решил вместе со всеми встать и похлопать артистам. Следом за ним с кресла вдруг рванулась Аглая. Будто в замедленной съёмке Ваня видел, как она постояла на ногах пару секунд, а после тяжело упала вперёд, на руки.
Вокруг все перепугались, очки девочки улетели под соседний стол. Ваня замер, не зная, что делать. Потом наконец сообразил, что надо помочь, поднять сестру, найти очки, как-то собраться. А Аглая уже подгибала под себя ручки и пыталась встать на четвереньки, смущённо улыбаясь, и не плакала. Она посмотрела на мальчика и вдруг сказала:
— Когда-нибудь я буду ходить. Буду.
Ваня уже усаживал её в кресло. Он понял, какое именно желание загадает.